Иркутская область, п. Усть-Ордынский, ул. Ленина, 6 А
+7 (39541) 3-16-08
Режим работы:
Режим работы: с 9.00 - 17.00
Сб, Вс - выходной

«У памяти своя тропа. Свои нечитанные строки». Мархаева Ю.

Полезное
Версия сайта для слабовидящих

Мои рассказы записаны со слов моей бабушки, Айхаевой Тамары Александровны.

«Мой отец Замоев Александр Николаевич»

Семья: родители, брат: У моего деда Замоева Николая Замоевича и бабушки Замоевой Екатерины Етобаевны было 16 детей. Дети рождались, росли, болели и умирали. Последними остались Еремей 1914 года рождения и Александр, мой отец. Брат Еремей Николаевич окончил Бурят – Монгольский финансово – экономический техникум примерно в 1933-34 годах. По тем временам очень хорошее образование. Вернулся на родину, в Усть – Орду и начал работать в сбербанке. Вступил в ряды КПСС, позже его направили в Курский сельсовет, секретарём сельсовета.  Где он проработал до призыва на финскую войну, куда он ушёл добровольцем. С финской войны, он сразу попал на Великую Отечественную войну 1941-1945гг.  Служил в кавалерии, погиб осенью 1941 года около Твери, в страшных боях под Ржевом.

  Мой отец, Замоев Александр Николаевич, родился в крещенские морозы 1916 года. Рос, помогал своим родителям,  трудился как все деревенские жители.Работал в колхозе, на полевых работах. Вроде ничего не предвещало беды, но…

 Арест. Ссылка. В августе 1937 года отец работал на полевом стане, рабочие, пообедав, пошли на уборочные работы. В это время кухарка попросила отца наточить 3 ножа на ручной мельнице. Кухарка крутила ручку мельницы, отец точил. В это время на ток заехал комсорг Данилов Семён Григорьевич. У них состоялся такой разговор. «– Почему не работаешь?.»  Отец отвечал: «-Наточу ножи и пойду работать». Комсорг поехал в контору колхоза и позвонил в Курский сельсовет председателю, что «Замоев точит ножи против Советской власти». А тот позвонил в НКВД,  в Усть – Орду. Вечером, часов в 10 приехали верхом 4 сотрудника НКВД и увели на растяжках (верёвках). В Усть – Орду пришли к 2 часам ночи и сразу в камеру. Там находились люди (полная камера) после дневных допросов, все побитые, стонущие. Массовые аресты в Иркутске и по области начались в ночь на 15 августа 1937 года. Иркутская тюрьма еще не была готова к массовому приему. А потому арестованных оставляли в местных НКВД, а в Иркутске  в грузовиках свозили к зданию на улице Литвинова и загоняли в подвальные помещения. Камеры были переполнены так, что люди могли только стоять, но некоторые от усталости, потрясений и страшной духоты теряли сознание и сползали на цементный пол. В туалет выводили редко, а многие страдали расстройством желудка. Не кормили совсем — пищеблок не был предусмотрен. Иногда конвоиры забрасывали в камеры куски хлеба.

  Через неделю мой отец,  Замоев Александр Николаевич он был осужден тройкой УНКВД Иркутской области.  Он был репрессирован по 4 пунктам 58 статьи (58-2,58-7,58-10,58-11) на 10 лет лишения. Он был обвинён в шпионско – диверсионной террористической и повстанческой контрреволюционной организации. Отправлен в лагерь был сразу. Каторгу он отбывал на Колыме, на добыче золота. После отправлен в Дальстрой. Откуда он и освободился.

Возвращение. Освободился 16 августа 1947 года и сразу устроился рабочим на автобазу №1 (не было денег вернутся на родину). См. Трудовую книжку. Отец написал домой, попросил денег на билет.  К тому времени его матери уже не было в живых, отец жил один. Дед  от государства получал за убитого под Ржевом сына Еремея, пенсию  27 рублей, эти деньги не тратил, копил на всякий случай, в сундуке. Вот и пригодились для другого сына!..Чтобы прочитать письмо, (он был неграмотный), а после  отправить деньги,  вызвал свою племянницу Алагуеву Анастасию Михайловну. Она, поехала в Курский сельсовет, взяла Удостоверение личности, для того чтобы выехать в город Иркутск. В то время людей из колхоза не выпускали, чтоб не сбежали в город. Она отправила отцу, для возращения домой, нужную сумму. Получив деньги из дома,  мой отец уволился с Дальстроя. Это, случилось 10 ноября 1947 года,  а приехал домой только 5 декабря 1947 года. Добирался разными видами транспорта, пароходом, поездом до Иркутска. Вернулся больным, туберкулёзом лёгких, гортани, кишечника. Все время работал на холоде, в голодных условиях. Не любил вспоминать о тех днях, о днях ссылки…Оно и понятно, трудно!

Семья. Жена. дети: После возвращения, в конце 1948 году,  он женился на моей маме Анастасии Александровне. У них родилось 3 детей, наш старший брат умер во младенчестве. Я, дочь Тамара, родилась 11.01. 1951 года, брат Анатолий 1954 года. В 1956 году отца реабилитировали. Был рад, разобрались!  Мой отец, прожив всего 42 года, умер  31 января 1958 году от туберкулёза, которым он заболел на каторге. см. справку о смерти.  Радует то, что он успел и дождался реабилитации. В памяти у меня остался человеком выдержанным, немногословным. См. фото.  Любил свою семью, детей. Мы выросли, оба  получили высшее образование /дочь, это я, - ИГПИ,  физико – математический факультет, учитель. Стаж педагогический-48 лет. Сын Анатолий – ИГМИ, врач/. У  нас родилось по 3 детей. Они также все имеют высшее образование. Есть среди них и те, кто окончил МИФИ. На сегодняшний день, у него было бы  6 внуков, 4 правнука.  

   Мы: семья, дети, притеснений со стороны Советской власти не имели. Правда, был один случай. В 1970 году, когда я училась на 2 курсе института, председатель Курского сельсовета Просвирнин Алексей Михайлович и  земляк Хангуев Григорий Романович,не заходя в дом, зашли на наш сеновал, с целью измерить зарод с сеном. Я вышла и сказала:  «Зачем так поступаете,  мы не «враги народа»  и отец наш реабилитирован».  Они вынуждены были уйти.  Отец Сталина виноватым не считал. «Откуда он меня знает? Это всё, свои» - говорил он. Из села Алужино было репрессировано 72 человека, вернулись всего 5 человек, среди них и  мой отец. Наверное, ни один историк не возьмется дать однозначную оценку массовым репрессиям.

«Моя тётя Шабаганова Анна Александровна (Алсанова, Халматова) по линии мамы»

 Семья. Гражданская война.  У моего деда Шабаганова Александра Шабагановича из села Нижняя Идыга Эхирит – Булагатского района Иркутской области было шесть дочерей, и жили они самодостаточно. Самая старшая сестра, Анна Александровна, о которой пойдёт речь, родилась 25 марта 1907 года. Вторая дочь, Анастасия Александровна, моя мама, родилась 7 апреля 1915 года. Пятая дочь Липа, прабабушка Юлии.

 Шла Гражданская война. Время было неспокойное. Белые. Красные. Бандиты… Их отец, Шабаганов Александр Шабаганович, в 1922 году готовился ехать с продажей в Иркутск, забил несколько голов крупного рогатого скота. Ночью приехали бандиты Кочкина и всё забрали. На него тут же донесли, что Шабаганов кормит бандитов. Его забрали,  в Усть – Ордынскую тюрьму. Там была вспышка тифа, он заболел и умер.  В то время, всех умерших вывозили по старому милицейскому переулку и всех сжигали на пригорке между Усть – Ордой и новым автомобильным трактом.                             

Позже и дочь Анна  попала в лагерь.                                   

Арест. Ссылка. Плотогоны. Его старшая дочь, (см. фото),  Шабаганова Анна Александровна, 1909 года рождения, была раскулачена в 1932 году и сослана в Красноярский край, на лесоповал. Попала она в плотогоны на реку Енисей, выбрали её по физическим параметрам, как молодую и здоровую. Плоты формировались в верхнем течении Енисея. Связанные плоты, по её воспоминаниям, были размером с 4-5 этажный дом. Бригада плотогонов состояла из 36 человек, все из  раскулаченных и репрессированных. 1 человек-впересмотрящий, 1 – бригадир, 1 назадсмотрящий, 1 человек – кашевар, 1 человек, поддерживающий огонь, на специальной  железной пластине, по 12 гребцов с двух сторон плота, итого 24 человека только гребцов, остальные отдыхающие. Если кто – то из гребцов уставал, то бригадир заменял  его на человека из отдыхающих. Гоняли плоты до Игарки, там находились лесопильные заводы, оттуда стройматериал продавался за границу. В среднем течении Енисея встречались пороги. Это камни и небольшие скалы, торчащие из воды. Около порогов скорость воды увеличивалась, стоял шум от удара воды об эти скалы. Услышав шум воды, плотогоны маневрировали и проходили под командой бригадира удачно. Маршрут плотогоны проходили примерно за 1,5 месяца, за лето, одна бригада делала 2, редко 3 прогона.

Ссылка. Побег. В один из таких прогонов,  было это в начале августа, дождливой ветреной погодой, глубокой ночью, подплывая к порогам, команда не услышала шум порогов и налетела на неё. Плоты разбило и разметало вместе с людьми. Моя тётя очнулась выброшенной на восточный берег Енисея. Было ранее туманное  утро, сквозь которое,  пробивались лучи солнца,  и пригревало ей щёку. Оглядевшись, она увидела также поднимающихся людей. Собрались вместе, их оказалось пятеро. И у одного из них, зажатый в руке, топор. Все спасшиеся оказались  из Иркутской области. Приняли решение бежать поперёк с Енисея на Лену, по тайге. И это решение было верным. Если б,  они пошли по течению Енисея, их поймали бы сотрудники НКВД.

 По тайге шли 1,5 месяца, по пути попадались небольшие деревни. Вначале наблюдали и только после заходили в самые бедные дома, обычно там жили старые люди, в прошлом сами ссыльные. Они давали соль, спички, немного картошки, хлеб, какую-нибудь старую одежду. Таким образом, они пришли на Лену. Пошли вверх против течения Лены, дойдя до большой богатой деревни. У каждой семьи, живущей в ней, были свои лодки, с вёслами и привязанные к столбикам цепью и замком. Они выбрали две лодки:  одну большую и одну поменьше и поплыли вверх против течения Лены. Шли ночами, днём спрятавшись,  подальше от берега, отдыхали  в лесу, предварительно затащив  лодки в лес и завалив ветками.

  Доплыли до Осетрово. Услышав гудки паровоза, привели себя в порядок, отдохнув,  начали наблюдать за станцией. В один из дней на станцию пришёл поезд гружённый лесом. Наблюдатели, из разговоров рабочих, обслуживающих поезда, установили, что поезд в 2 часа ночи пойдёт на Иркутск. Вечером охрана поезда, бригада железнодорожников пошли на станцию на ужин, в это время 5 беглецов, забрались на железнодорожную платформу с  лесом. Спрятались,  натянув верхние брёвна на себя вперёд. Через неделю,  ночью доехали до Иркутска. Вышли из своего убежища, и ушли в разные стороны, предварительно договорившись, не выдавать друг друга ни под каким предлогом.            

Семья. Возвращение. Моя тётя пешком пришла с Иркутска Сортировочной до улицы Бытовой, к другу своего отца, в 6 утра. Тихо постучалась, те спросили «Кто?»  тётя ответила «Я, Анна Шабанова», быстро открылась дверь,  и её впустили. В этой семье она прожила месяц, пока друг добывал справку из сельсовета, о том, что она дочь бедняка. А справка добывалась следующим образом, друг каждый вечер ходил на Курский постоялый двор, который в те годы был в районе современного иняза. Приходил играть вроде в карты, поджидал земляков из деревни, которые приезжали с торговлей. Вскоре привезли справку,  и она устроилась на швейную фабрику №1,  швеёй – мотористкой, где она проработала до выхода на пенсию. Постепенно вызывала сестёр в Иркутск, в т.ч. мою маму,  и устраивала на швейную фабрику ученицами. Сёстры стали ходить на курсы «Ликвидации безграмотности», начали привыкать к городской жизни. В 1948 году моя мама вышла замуж за моего отца Замоева Александра Николаевича и начала жить в деревне Алужино.  Она прожила долгую жизнь, умерла в 1992 году.

   Тетя Анна вышла замуж повторно, после Великой Отечественной войны,  за Халматова Дмитрия Егоровича, переехала в Каху, а позже в Усть – Орду. Фото, представленное в работе, портрет,  написанный  маслом на холсте. См. фото. Писал её, Итыгилов Павел Романович, в то время, директор нашего окружного музея. «Мама директора  приходилась родственницей моей тетё Анне» - сказала Тамара Александровна.  Анна Александровна   умерла летом, в июле 1978 года. 

  Вот такую непростую жизнь прожили мои родные,  в судьбе которых,  как в капле воды,  отразились все исторические события XX века.

 

 

Заключение

В итоге работы над темой я пришла к следующим выводам:

-В стране были значительные масштабы репрессий.
- Судьба многих моих односельчан и их родственников связана с политическими репрессиями, которые оказали значительное влияние на жизнь этих людей.
-Составленные списки репрессированных будут пополняться. 

- С болью вспоминают люди этот период своей жизни, но никто из моих родных не озлобился и не имеет обиды на советскую власть. Люди, перенесшие страшные годы репрессий, не сетуют ни на прошлое, ни на настоящее, а старались всегда помочь: словом, делом.

- Воспоминания  Айхаевой  Т.А.  о прожитой жизни наших родных, преследуют следующие цели: она осталась одна из родных, кто помнит те события, рассказы из первых уст.  Она  поделилась ими из желания извлечь уроки для детей и внуков, для утверждения роли родных в событиях прошлого. Теперь и я буду знать.