Мои рассказы записаны со слов моей бабушки, Айхаевой Тамары Александровны.
«Мой отец Замоев Александр Николаевич»
Семья: родители, брат: У моего деда Замоева Николая Замоевича и бабушки Замоевой Екатерины Етобаевны было 16 детей. Дети рождались, росли, болели и умирали. Последними остались Еремей 1914 года рождения и Александр, мой отец. Брат Еремей Николаевич окончил Бурят – Монгольский финансово – экономический техникум примерно в 1933-34 годах. По тем временам очень хорошее образование. Вернулся на родину, в Усть – Орду и начал работать в сбербанке. Вступил в ряды КПСС, позже его направили в Курский сельсовет, секретарём сельсовета. Где он проработал до призыва на финскую войну, куда он ушёл добровольцем. С финской войны, он сразу попал на Великую Отечественную войну 1941-1945гг. Служил в кавалерии, погиб осенью 1941 года около Твери, в страшных боях под Ржевом.
Мой отец, Замоев Александр Николаевич, родился в крещенские морозы 1916 года. Рос, помогал своим родителям, трудился как все деревенские жители.Работал в колхозе, на полевых работах. Вроде ничего не предвещало беды, но…
Арест. Ссылка. В августе 1937 года отец работал на полевом стане, рабочие, пообедав, пошли на уборочные работы. В это время кухарка попросила отца наточить 3 ножа на ручной мельнице. Кухарка крутила ручку мельницы, отец точил. В это время на ток заехал комсорг Данилов Семён Григорьевич. У них состоялся такой разговор. «– Почему не работаешь?.» Отец отвечал: «-Наточу ножи и пойду работать». Комсорг поехал в контору колхоза и позвонил в Курский сельсовет председателю, что «Замоев точит ножи против Советской власти». А тот позвонил в НКВД, в Усть – Орду. Вечером, часов в 10 приехали верхом 4 сотрудника НКВД и увели на растяжках (верёвках). В Усть – Орду пришли к 2 часам ночи и сразу в камеру. Там находились люди (полная камера) после дневных допросов, все побитые, стонущие. Массовые аресты в Иркутске и по области начались в ночь на 15 августа 1937 года. Иркутская тюрьма еще не была готова к массовому приему. А потому арестованных оставляли в местных НКВД, а в Иркутске в грузовиках свозили к зданию на улице Литвинова и загоняли в подвальные помещения. Камеры были переполнены так, что люди могли только стоять, но некоторые от усталости, потрясений и страшной духоты теряли сознание и сползали на цементный пол. В туалет выводили редко, а многие страдали расстройством желудка. Не кормили совсем — пищеблок не был предусмотрен. Иногда конвоиры забрасывали в камеры куски хлеба.
Через неделю мой отец, Замоев Александр Николаевич он был осужден тройкой УНКВД Иркутской области. Он был репрессирован по 4 пунктам 58 статьи (58-2,58-7,58-10,58-11) на 10 лет лишения. Он был обвинён в шпионско – диверсионной террористической и повстанческой контрреволюционной организации. Отправлен в лагерь был сразу. Каторгу он отбывал на Колыме, на добыче золота. После отправлен в Дальстрой. Откуда он и освободился.
Возвращение. Освободился 16 августа 1947 года и сразу устроился рабочим на автобазу №1 (не было денег вернутся на родину). См. Трудовую книжку. Отец написал домой, попросил денег на билет. К тому времени его матери уже не было в живых, отец жил один. Дед от государства получал за убитого под Ржевом сына Еремея, пенсию 27 рублей, эти деньги не тратил, копил на всякий случай, в сундуке. Вот и пригодились для другого сына!..Чтобы прочитать письмо, (он был неграмотный), а после отправить деньги, вызвал свою племянницу Алагуеву Анастасию Михайловну. Она, поехала в Курский сельсовет, взяла Удостоверение личности, для того чтобы выехать в город Иркутск. В то время людей из колхоза не выпускали, чтоб не сбежали в город. Она отправила отцу, для возращения домой, нужную сумму. Получив деньги из дома, мой отец уволился с Дальстроя. Это, случилось 10 ноября 1947 года, а приехал домой только 5 декабря 1947 года. Добирался разными видами транспорта, пароходом, поездом до Иркутска. Вернулся больным, туберкулёзом лёгких, гортани, кишечника. Все время работал на холоде, в голодных условиях. Не любил вспоминать о тех днях, о днях ссылки…Оно и понятно, трудно!
Семья. Жена. дети: После возвращения, в конце 1948 году, он женился на моей маме Анастасии Александровне. У них родилось 3 детей, наш старший брат умер во младенчестве. Я, дочь Тамара, родилась 11.01. 1951 года, брат Анатолий 1954 года. В 1956 году отца реабилитировали. Был рад, разобрались! Мой отец, прожив всего 42 года, умер 31 января 1958 году от туберкулёза, которым он заболел на каторге. см. справку о смерти. Радует то, что он успел и дождался реабилитации. В памяти у меня остался человеком выдержанным, немногословным. См. фото. Любил свою семью, детей. Мы выросли, оба получили высшее образование /дочь, это я, - ИГПИ, физико – математический факультет, учитель. Стаж педагогический-48 лет. Сын Анатолий – ИГМИ, врач/. У нас родилось по 3 детей. Они также все имеют высшее образование. Есть среди них и те, кто окончил МИФИ. На сегодняшний день, у него было бы 6 внуков, 4 правнука.
Мы: семья, дети, притеснений со стороны Советской власти не имели. Правда, был один случай. В 1970 году, когда я училась на 2 курсе института, председатель Курского сельсовета Просвирнин Алексей Михайлович и земляк Хангуев Григорий Романович,не заходя в дом, зашли на наш сеновал, с целью измерить зарод с сеном. Я вышла и сказала: «Зачем так поступаете, мы не «враги народа» и отец наш реабилитирован». Они вынуждены были уйти. Отец Сталина виноватым не считал. «Откуда он меня знает? Это всё, свои» - говорил он. Из села Алужино было репрессировано 72 человека, вернулись всего 5 человек, среди них и мой отец. Наверное, ни один историк не возьмется дать однозначную оценку массовым репрессиям.
«Моя тётя Шабаганова Анна Александровна (Алсанова, Халматова) по линии мамы»
Семья. Гражданская война. У моего деда Шабаганова Александра Шабагановича из села Нижняя Идыга Эхирит – Булагатского района Иркутской области было шесть дочерей, и жили они самодостаточно. Самая старшая сестра, Анна Александровна, о которой пойдёт речь, родилась 25 марта 1907 года. Вторая дочь, Анастасия Александровна, моя мама, родилась 7 апреля 1915 года. Пятая дочь Липа, прабабушка Юлии.
Шла Гражданская война. Время было неспокойное. Белые. Красные. Бандиты… Их отец, Шабаганов Александр Шабаганович, в 1922 году готовился ехать с продажей в Иркутск, забил несколько голов крупного рогатого скота. Ночью приехали бандиты Кочкина и всё забрали. На него тут же донесли, что Шабаганов кормит бандитов. Его забрали, в Усть – Ордынскую тюрьму. Там была вспышка тифа, он заболел и умер. В то время, всех умерших вывозили по старому милицейскому переулку и всех сжигали на пригорке между Усть – Ордой и новым автомобильным трактом.
Позже и дочь Анна попала в лагерь.
Арест. Ссылка. Плотогоны. Его старшая дочь, (см. фото), Шабаганова Анна Александровна, 1909 года рождения, была раскулачена в 1932 году и сослана в Красноярский край, на лесоповал. Попала она в плотогоны на реку Енисей, выбрали её по физическим параметрам, как молодую и здоровую. Плоты формировались в верхнем течении Енисея. Связанные плоты, по её воспоминаниям, были размером с 4-5 этажный дом. Бригада плотогонов состояла из 36 человек, все из раскулаченных и репрессированных. 1 человек-впересмотрящий, 1 – бригадир, 1 назадсмотрящий, 1 человек – кашевар, 1 человек, поддерживающий огонь, на специальной железной пластине, по 12 гребцов с двух сторон плота, итого 24 человека только гребцов, остальные отдыхающие. Если кто – то из гребцов уставал, то бригадир заменял его на человека из отдыхающих. Гоняли плоты до Игарки, там находились лесопильные заводы, оттуда стройматериал продавался за границу. В среднем течении Енисея встречались пороги. Это камни и небольшие скалы, торчащие из воды. Около порогов скорость воды увеличивалась, стоял шум от удара воды об эти скалы. Услышав шум воды, плотогоны маневрировали и проходили под командой бригадира удачно. Маршрут плотогоны проходили примерно за 1,5 месяца, за лето, одна бригада делала 2, редко 3 прогона.
Ссылка. Побег. В один из таких прогонов, было это в начале августа, дождливой ветреной погодой, глубокой ночью, подплывая к порогам, команда не услышала шум порогов и налетела на неё. Плоты разбило и разметало вместе с людьми. Моя тётя очнулась выброшенной на восточный берег Енисея. Было ранее туманное утро, сквозь которое, пробивались лучи солнца, и пригревало ей щёку. Оглядевшись, она увидела также поднимающихся людей. Собрались вместе, их оказалось пятеро. И у одного из них, зажатый в руке, топор. Все спасшиеся оказались из Иркутской области. Приняли решение бежать поперёк с Енисея на Лену, по тайге. И это решение было верным. Если б, они пошли по течению Енисея, их поймали бы сотрудники НКВД.
По тайге шли 1,5 месяца, по пути попадались небольшие деревни. Вначале наблюдали и только после заходили в самые бедные дома, обычно там жили старые люди, в прошлом сами ссыльные. Они давали соль, спички, немного картошки, хлеб, какую-нибудь старую одежду. Таким образом, они пришли на Лену. Пошли вверх против течения Лены, дойдя до большой богатой деревни. У каждой семьи, живущей в ней, были свои лодки, с вёслами и привязанные к столбикам цепью и замком. Они выбрали две лодки: одну большую и одну поменьше и поплыли вверх против течения Лены. Шли ночами, днём спрятавшись, подальше от берега, отдыхали в лесу, предварительно затащив лодки в лес и завалив ветками.
Доплыли до Осетрово. Услышав гудки паровоза, привели себя в порядок, отдохнув, начали наблюдать за станцией. В один из дней на станцию пришёл поезд гружённый лесом. Наблюдатели, из разговоров рабочих, обслуживающих поезда, установили, что поезд в 2 часа ночи пойдёт на Иркутск. Вечером охрана поезда, бригада железнодорожников пошли на станцию на ужин, в это время 5 беглецов, забрались на железнодорожную платформу с лесом. Спрятались, натянув верхние брёвна на себя вперёд. Через неделю, ночью доехали до Иркутска. Вышли из своего убежища, и ушли в разные стороны, предварительно договорившись, не выдавать друг друга ни под каким предлогом.
Семья. Возвращение. Моя тётя пешком пришла с Иркутска Сортировочной до улицы Бытовой, к другу своего отца, в 6 утра. Тихо постучалась, те спросили «Кто?» тётя ответила «Я, Анна Шабанова», быстро открылась дверь, и её впустили. В этой семье она прожила месяц, пока друг добывал справку из сельсовета, о том, что она дочь бедняка. А справка добывалась следующим образом, друг каждый вечер ходил на Курский постоялый двор, который в те годы был в районе современного иняза. Приходил играть вроде в карты, поджидал земляков из деревни, которые приезжали с торговлей. Вскоре привезли справку, и она устроилась на швейную фабрику №1, швеёй – мотористкой, где она проработала до выхода на пенсию. Постепенно вызывала сестёр в Иркутск, в т.ч. мою маму, и устраивала на швейную фабрику ученицами. Сёстры стали ходить на курсы «Ликвидации безграмотности», начали привыкать к городской жизни. В 1948 году моя мама вышла замуж за моего отца Замоева Александра Николаевича и начала жить в деревне Алужино. Она прожила долгую жизнь, умерла в 1992 году.
Тетя Анна вышла замуж повторно, после Великой Отечественной войны, за Халматова Дмитрия Егоровича, переехала в Каху, а позже в Усть – Орду. Фото, представленное в работе, портрет, написанный маслом на холсте. См. фото. Писал её, Итыгилов Павел Романович, в то время, директор нашего окружного музея. «Мама директора приходилась родственницей моей тетё Анне» - сказала Тамара Александровна. Анна Александровна умерла летом, в июле 1978 года.
Вот такую непростую жизнь прожили мои родные, в судьбе которых, как в капле воды, отразились все исторические события XX века.
Заключение
В итоге работы над темой я пришла к следующим выводам:
-В стране были значительные масштабы репрессий.
- Судьба многих моих односельчан и их родственников связана с политическими репрессиями, которые оказали значительное влияние на жизнь этих людей.
-Составленные списки репрессированных будут пополняться.
- С болью вспоминают люди этот период своей жизни, но никто из моих родных не озлобился и не имеет обиды на советскую власть. Люди, перенесшие страшные годы репрессий, не сетуют ни на прошлое, ни на настоящее, а старались всегда помочь: словом, делом.
- Воспоминания Айхаевой Т.А. о прожитой жизни наших родных, преследуют следующие цели: она осталась одна из родных, кто помнит те события, рассказы из первых уст. Она поделилась ими из желания извлечь уроки для детей и внуков, для утверждения роли родных в событиях прошлого. Теперь и я буду знать.
