Выпуск 12. Август 2011 г.

История и изучение развития традиционной культуры бурят Прибайкалья с ХVIII века (окончание) 

Замечательное описание бурятского хозяйства и быта середины XVIII в. дал Ф. Ланганс в «Собрании известий о начале и происхождении разных племен иноверцев Иркутской губернии»[1]. Ф. Ланганс отмечал, что «буряты — народ пастушеский: в скоте состоит их богатство: они содержат лошадей, коров, овец, коз. Зимой скот ходит в степях и сам добывает себе корм, взрывая снег копытами». Падеж скота, происходящий во время глубоких снегов и гололедицы, «научил многих сено косить не только для довольства молодого скота, но иногда и на продажу». Свиней и домашней птицы буряты не имели. Некоторые буряты, особенно жившие около Балаганска, «производят хлебопашество с довольным успехом».

Много сведений относящихся к  хозяйству, социальным отношениям населения Восточной Сибири, в том числе и прибайкальских бурят встречается особенно у Геденштрома М.М. Он пишет, что у западных бурят кочевое хозяйство постепенно сменялось более оседлым образом жизни: «Все иркутские буряты, за исключением ольхонских, тункинских и отчасти аларских, не имели обширных земель и бывши перемешаны с русскими селениями, постепенно отстают от кочевой жизни. Все они живут в деревянных юртах, а у некоторых построены даже дома[2]».

Интересно подробное описание Гмелина И.Г. в его работе «Путешествие по Сибири[3]» кузнечного мастерства прибайкальских бурят: «Среди этих братских,   наперекор   общему для всех этих неверных обычаю, ведется ремесло, в котором среди них много мастеров. Они умеют выкладывать железо серебром или золотом так красиво, что это выглядит как дамасковая работа. Почти вся конская сбруя, пояса для охотничьих ножей, поясные ремни и т. д. состоят из такой работы, а также ложки. Последние сделаны из железа, сплошь покрытого оловом. Остальные вещи лишь частично набраны для украшения. Чтобы увидеть, как эта работа делается, мы вызвали несколько мастеров-кузнецов и заставили их сделать при нас пробу. Мы им дали форму пластинки, на которой они должны были выложить имя его императорского величества. Они сначала выковали кусок железа данной формы согласно данному образцу, после чего они еще раз накалили железо и дали ему остыть. После этого они насекли железо вдоль и поперек острым зубилом, которое все время отодвигали от себя и постоянными ударами молотка по зубилу наносили необходимые зарубки на железе. Таким образом они три раза делали зарубки, так что каждый раз зарубки получали другое направление и пересекали друг друга. Они часто рассматривали обрабатываемое железо, чтобы зарубки были ровные. После нанесения насечки они нагрели пластинку до ворснения и довели дело до того, что можно было сделать требуемое изображение. Серебро, которым они пользовались для своей работы, состояло из тонкой проволоки двух размеров и очень тонких пластинок серебра. Они начали работать, но получилось у них плохо. Правда, линии были ими нарисованы, но в рисунке они неопытны и не смогли его скопировать. Поэтому пришлось им нанести рисунок на пластинку, и тогда дело пошло. Точно по рисунку они в конце одной линии вкладывали конец проволоки и вбивали его; эту серебряную проволоку они вели за линией до другого конца, вбивали его по всей длине и потом отщипывали. Так они поступали по всей линии, пока все изображение не было готово. Но так как проволока была не совсем крепко вбита, они били по ней до тех пор, пока она не садилась в нанесенные насечки. Если они хотят покрыть всю пластинку или большую ее часть, они вырезают серебряную пластинку по форме, какую хотят иметь на железе, и вбивают ее. Для всей этой работы они пользуются одним только молотком. Он расширен с обоих концов, один конец гладкий, другой с насечками, следовательно, шероховат. Но когда они обрабатывают железо, они не пользуются концами молотка, а берут его в ширину и бьют им плашмя. Когда же они вбивают серебро, они пользуются шероховатым концом, а для полировки — гладким концом. Проволоку они протягивают через отверстие соответствующего размера. Они же и сами куют серебряные пластинки. Плавят они серебро в железных сосудах, так как не знают глиняных».

Ренье в своих описаниях[4] дает общую характеристику бурят: «Этот народ живет в грубейшем безбожии и тем не менее любит правду. Дружба и любовь к ближнему соблюдаются у бурят не только среди тех, кто связан между собою узами родства или товарищества, но являются всеобщими и простираются на всех единоплеменников».

К.Ельницкий в своей работе «Инородцы Сибири и среднеазиатских владений России» [5] также отмечает некоторые этнопсихологические особенности аборигенов: «Сибирские крестьяне говорят про них: «Да у них, у «братских» не по-нашему, все артельно: ломоть хлеба – тот делят по одинаковым кусочкам». Все буряты считаются равноправными между собою: они не знают сословных отличий. Даже бурят-работник, вступивший в услужение в юрту богатого бурята, не считается работником, а помощником или товарищем.

По своему характеру буряты вообще миролюбивы и кротки, но если их оскорбить, они мстительны и даже злы.

Взаимная помощь развита у них весьма сильно: нищий бурят всегда может найти себе приют и убежище в любой юрте, безродный или сирота может сам, вошедший в юрту, взять себе съестного».

Столь интересно автор отмечает и религиозную толерантность бурят: «Многие из бурят, исповедующих ламаискую религию, почитают, наравне с христианами, св. Николая Чудотворца и св. Иннокентия Иркутского. В день св. Николая Чудотворца, 9 мая, молодые и старые буряты идут в православную церковь поклониться иконе Чудотворца. При входе в храм они покупают свечи и идут с ними к празднуемой иконе. Здесь они падают ниц со сложенными на лбу ладонями и произносят имя угодника («Хутухту Михола»), затем приближаются к подсвечнику, чтобы возжечь свои свечи, после чего опять читают молитвы, сопровождая их частыми поклонами. Нередко случаются также, что богатые буряты бросают к подножию иконы медные и золотые монеты.

Особое место в изучении истории и культуре прибайкальских бурят занимают исследования М.Н. Хангалова (1858-1918). Ученый собрал колоссальный материал по фольклору, этнографии и шаманству бурят, преимущественно прибайкальских.

Труды этого ученого изданы в собрании сочинений, содержащие все статьи исследовательского характера по этнографии бурят, в свое время напечатанные в Известиях и Записках Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества, в Этнографическом обозрении и в Материалах по этнографии России, издававшихся Этнографическим отделом Русского музея.

Стоит отметить вклад в исследовании истории, фольклора прибайкальских бурят Ц.Ж. Жамцарано С.П. Балдаева С.П.

С.П. Балдаев (1889-1978) оказал большую помощь  Б.Э. Петри для сбора материалов по этнографии и истории бурят, в частности, по происхождению, расселению, общественному строю, религии, средствам передвижения, ремеслу, шаманизму и т.д.

Балдаев первым из бурятских фольклористов разрабатывает многие темы по устной поэзии своего народа. Им опубликованы улигеры «Осоодор мэргэн» (Улан-Удэ, 1956), «Хараасгай мэргэн хубуун» (В сборнике «Улигеры», 1956), сборник «Устное народно-поэтическое творчество бурят» (1960), три тома «Бурятских народных песен» (1961,1965, 1970), сборник сказок «Музыкант Борхой» (1965), книга «Родословные предания и легенды бурят» (1970) и др. Изданы и исследования – «Бурятские свадебные обряды» (Улан-Удэ, 1959), «Руководство по собиранию бурятского фольклора» (1959, в соавторстве с Г.О. Туденовым), «Избранное» (1961). С.П. Балдаевым на основании устных генеалогических легенд и преданий был составлен наиболее полный перечень бурятских племен и их подразделений. Позже А.М. Митрошкиной удалось собрать значительное количество родословных, насчитывающих до 18—20 поколений. Имеются такие же данные и в нашем распоряжении. Если считать время одного поколения 25—30 лет, то родословные предания охватывают по меньшей мере 500—600 лет. Родословные, записанные СП. Балдаевым, содержат в основном не менее 10—14 поколений.

В 1937 г. вышла в свет книга А.П. Окладникова «Очерки истории западных бурят-монголов[10]». В этой работе автор с привлечением большого количества археологических источников и архивных материалов представил, как нам кажется, вполне объективный взгляд на историю Западного Прибайкалья в эпоху его присоединения к России, на ранние этапы российской истории бурят.

В 1940 году была издана работа Ф.А. Кудрявцева «История бурят-монгольского народа[11]», в которой рассматривались вопросы происхождения бурятского народа. По мнению этого ученого, булагаты, эхириты и хори являлись древними обитателями Прибайкалья. Ф.А. Кудрявцев связывает их со средневековым населением Баргуджин Токума.

В XIX в. так или иначе, вопрос о происхождении бурят, как важный аспект в понимании традиционной культуры, рассматривался в трудах монголоведа О.М.Ковалевского, первого бурятского ученого Д.Банзарова, академика ИЛ. Шмидта, путешественника и исследователя Центральной Азии Г.Н, Потанина, известного бурятского общественного деятеля М.Н. Богданова и др. Это прослеживается в работах Д.Турунова, П.П.Баторова, Б.Б.Барадина, Б.Б.Бимбаева. П.Т.Хаптаева, крупного историка Сибири, профессора Н.Н.Козьмина, П.Сосновского. Из последних работ по проблеме этногенеза бурят следует особо отметить две монографии: Егунова Н.П. «Прибайкалье в древности и проблема происхождения бурятского народа»[12] и Нимаева Д.Д. «Проблемы этногенеза бурят»[13].  Авторы этих работ поставили задачи обобщения и систематизации результатов исследования проблемы этногенеза бурят.

По предположению Ц.Б.Цыдендамбаева[14], в XII-XIII вв. на этой территории было три племенных объединения: хори-туматы (предки хори-бурят), баргуты и буряты, причем он отмечает, что этноним «бурят», являющийся сейчас наименованием всего народа, даже в XVII в. относился только к булагатам и эхиритам, т.е. к западным, предбайкальским группам бурят. По мнению многих историков, племена эхиритов и булагатов были прямыми потомками древних курыкан.

Л.Н.Гумилев в книге «Древние тюрки»[15] пишет: «Прежде всего необходимо отметить легенду о происхождении племен теле. По этой легенде, одна из дочерей хуннского шаньюя, посвященная отцом небу, родила от волка сына, который стал прародителем телесских племен. Эти племена, подобно орде Ашина, пришли в Халху с берегов Желтой реки (Хуанхэ). Как мы видим, и тюркюты и телесцы имеют одну и ту же мифологему... Следует также признать, что тюркютский культ предков имеет специфику, позволяющую уточнить его происхождение. Аналогичные, до мелочей совпадающие верования наблюдались у эхирит-булагатов, т.е. прибайкальских бурят».

Балданов А.Л., ст.н.сотрудник